После вчерашней публикации итогового варианта рекомендаций от Комиссии по делам конкуренции и рынкам (в котором CMA ничего неожиданного не озвучила и посоветовала тот вариант реформы, которого от нее, собственно, все и так ждали) своим мнением поделился давний “борец” за радикальные преобразования, профессор финансового учета в Университете Шеффилда Прем Сикка (Prem Sikka). Издание The Guardian приводит сегодня его обращение.
Что общего у BHS, Carillion – и еще целого ряда других скандальных случаев типа Conviviality, Quindell, Aero Inventory и Co-op Bank , которые, в отличие от первых двух, уже не столь известны российскому бизнес-сообществу, но которые все же имели место? То, что аудит всех этих оказавшихся в плачевном положении компаний проводили аудиторы “Большой четверки”, PwC, KPMG, EY и Deloitte. Неудивительно, ведь именно она аудирует сегодня 97% компаний FTSE 350 и собирает 99% всего дохода на рынке. И каждый из этих случаев отличают две вещи: 1) огромное аудиторское вознаграждение и 2) небольшая, если не сказать нулевая общественная ценность такого аудита, пишет профессор.
Неспособность аудиторов обнаружить вовремя финансовую неустойчивость у своих клиентов привела к потере работы тысячами граждан, потере их пенсий и налоговых поступлений для государства. В то же время пострадавшие не имеют законных механизмов получить компенсацию, ведь обязательства по соблюдению интересов аудиторы несут лишь перед теми, кто их нанимает – то есть самими компаниями.
Если вернуться на десятилетие назад, можно вспомнить, что неспособность аудиторов обнаружить существенные расхождения в финансовой отчетности банков, которые спровоцировали мировой финансовый кризис 2007-2008 гг., впоследствии так и не заставила регуляторов провести аудиторскую реформу. “Слишком резонансные, чтобы их можно было игнорировать” случаи BHS и Carillion все-таки вынудили британское правительство обеспокоиться и переложить рассмотрение проблемы на Комиссию по делам конкуренции и рынкам, которая представила вчера долгожданный итоговый доклад. Только вот он, по мнению профессора Према Сикки, никак не поспособствует решению фундаментальных проблем, лежащих в основе низкой конкуренции и плохого качества аудита.
Если кто-то продает “тянучки”, он обязан обеспечить безопасность продаваемых конфет для потребителей. Однако та же логика почему-то неприменима сегодня в отношении аудиторского сегмента, а CMA этот центральный момент полностью обходит стороной. Без серьезных последствий для себя у аудиторских компаний просто нет существенных экономических стимулов постоянно работать над повышением качества.
Ок, Комиссия предлагает “операционное разделение” аудиторских и неаудиторских услуг в “Большой четверке”, которые будут функционально обособлены тем, что в прессе уже окрестили “Китайской стеной”. Ключевая идея в том, что это может каким-то образом отучить аудиторов продавать свои неаудиторские услуги крупным корпорациям и одновременно проверять отчетность по транзакциям, которые они сами же создали. Не сработает! – полагает профессор финансового учета, поскольку жажда наживы слишком сильна. “Большая четверка” и сейчас с пеной у рта доказывает, что не допускает своих налоговых консультантов оказывать помощь аудиторским клиентам с построением схем минимизации налоговых отчислений, однако судебные разбирательства выявили обратное.
Поэтому вместо “операционного разделения” Прем Сикка настаивает на необходимости жесткого варианта – структурного разделения. Варианта, который не так давно озвучивался едва ли не как уже утвержденный британскими парламентариями. Именно его предлагает и сам британский эксперт в докладах, которые он, по его словам, ранее представлял на рассмотрение партии Лейбористов и комитету по делам бизнеса Палаты общин.
Что касается второй рекомендации – о принудительном проведении “Большой четверкой” аудита совместно с менее крупными организациями – то это даст лишь очень ограниченный эффект. CMA как будто предлагает решение, лишь бы не возиться с ключевой проблемой высоких входных барьеров. По закону, все аудиторские компании обязаны находиться во владении и управляться лицензированными аудиторами. Это требование не дает прийти на рынок технологическим компаниям, которые могли бы потенциально поспорить с доминирующим положением крупнейших аудиторов. Комиссию неоднократно призывали предпринять решительные шаги по расширению выбора на рынке и повышению конкуренции, но она полностью это проигнорировала – сетует профессор.
Так что остается большой вопрос – что все это изменит? Чем это поможет любым другим случаям в будущем, аналогичным, например, BHS, который проходил аудит у PwC более десятка лет до своего краха в 2016 году? Аудит, расследование в отношении которого показало, что партнер аудиторской компании потратил на него лишь два часа своего времени, а всю работу скинул младшему персоналу, один из членов которого имел за плечами один год практической подготовки после получения аттестата?
KPMG проверяла Carillion 19 лет, одновременно продавая компании консалтинговые услуги. Как показала проверка, у Carillion обнаружились на балансе ничтожные контракты суммарной стоимостью более миллиарда фунтов. Агрессивная учетная политика не позволила ей признавать стремительное снижение стоимости нематериальных активов и гудвилла.
Поэтому даже в случае их реализации предложения от Комиссии по делам конкуренции и рынкам не принесут ровным счетом ничего – делает вывод профессор. В них нет ничего касательно публичного раскрытия информации по составу аудиторских команд, времени, которое аудиторы затрачивают на проверку, списка ключевых вопросов, которые аудиторы задают по ходу проверки (и требуемых на них ответов) или законодательных инициатив, способных отвадить аудиторов от слишком тесных отношений с менеджментом.
Источник: GAAP.RU
